– Чего именно, дорогуша? Того, что ты влюбилась в Ангела по самые уши и не желаешь после этого ставить «жучки» ему в машину? Я этого действительно не понимаю. Для меня все предельно ясно, – Валерий Валентинович грустно улыбнулся. – Я нанял тебя на конкретную работу, а ты ее не выполнила. И что же, по-твоему, я должен с тобой делать, моя киска? Присаживайся!

Они сидели за белым плетеным столом, на котором, кроме большой вазы с яблоками, стояли тарелки с гроздьями черного винограда и спелыми темно-желтыми грушами.

Зина отвернулась:

– Поступай как знаешь.

– Ты меня опять удивляешь, – брови Лукьянова поползли вверх. – Это трудное решение, прямо скажу! Может быть, распорядиться, чтобы тебя забили камнями, как поступали в древности с гулящими девками? Или оторвать тебе язык, чтобы не слушать больше твою ложь? Выбирай! – великодушно разрешил Лукьянов.

– Ты на все способен, – поморщилась Зина.

– Ну-у, откуда на твоем лице такая печаль? Золотце, не грусти! Не так все плохо, как могло тебе показаться. Все-таки я – представитель власти! Я знал, что ты позвонишь мне, даже если влюбишься в Ангела по самые уши.

– Куда мы плывем? – Зинаида словно очнулась и, привстав, поглядела на уже далекий берег.

– Вон к тому острову, – махнул рукой Валерий Валентинович в сторону узкой полоски суши, виднеющейся на горизонте. – Там у меня дачка в три этажа. В этом месте я люблю отдыхать от забот, связанных с обустройством России. Заберешься под самую крышу и поглядываешь Ильей Муромцем в даль. В каменистые берега волны бьются, вокруг бескрайнее море, а головушку при этом переполняют всякие полезные мысли о том, что бы такого нужного сделать для своего талантливого народа.

– Ты все юродствуешь, Валера, – опять поморщилась Зина. – Ничего тебя не берет!

– На том стоим, моя девочка. Иначе никак нельзя, – покачал он головой. – Жизнь у нас какая? Вот-вот. Хреновая! Следовательно, нужно быть оптимистом и заражать своим весельем других. Надо же помогать людям!

Валерий Валентинович поднялся из-за стола, отошел к борту и подставил ветру лицо:

– Хорошо! Эх, что за страна у нас такая? Куда ни поедешь, всюду людишки копошатся, спрятаться от них совершенно некуда! А ведь каких-то двести лет назад путешественники писали о необитаемых островах. Вот где можно было бы оторваться всласть.

– Не говори ерунды, ты бы и там, наверное, групповуху устроил, – зло отозвалась Зина.

– Фу, какие грубые слова, – обиженно поджал губы Лукьянов. – Где же твоя женственность?

– А как же тогда это назвать? – поинтересовалась Зинаида.

– Называй как хочешь! Это просто игры на свежем воздухе. Кстати, если я не ошибаюсь, ты ведь тоже принимала живейшее участие в так называемой групповухе, – Валерий Валентинович брезгливо поморщился, как будто ему было неприятно произносить это слово. – И у меня даже имеется пленочка, где ты очень довольна собой и всем происходящим.

– Я видела эту пленку, – Зина с вызовом посмотрела на него.

– Вот как? – искренне удивился Лукьянов. – Это для меня новость.

Валерий Валентинович даже слегка отстранился от борта, чтобы получше рассмотреть Зину. Не подсмеивается ли эта скверная девчонка над ним?

– Я не шучу. Это тот самый момент, когда ты изображал из себя жреца Диониса.

– А-а! – расплылся в широкой улыбке Лукьянов. – Задумка была неплохая. Вот только жаль, что она стала достоянием широкой общественности, – взгляд его на мгновение застыл. – Ты видела эту пленку у Ангела?

– У него, – кивнула женщина.

Лицо Лукьянова застыло.

– Там была очень славная компания. Теперь я понимаю, почему они меня так быстро вычислили. Впрочем, я давно подозревал, что не все из нас искренне верили в бога Диониса. А вот мы и приплыли. Посмотри, – махнул Валерий в сторону заросшего островка. – Это и есть мое летнее прибежище.

Яхта причалила к небольшому дощатому причалу.

– Прошу тебя, моя прелесть, – повел Лукьянов Зину по узким ступеням трапа. – Не расшибись! Ты же знаешь, как я дорожу тобой!

Дом был спроектирован в готическом стиле: островерхая крыша с зубастым драконом на шпиле уверенно протыкала небесный свод. Он казался крепостью: кроме высокого забора, вокруг, по всему периметру, был вырыт широкий ров, заполненный до самых краев тухлой зеленоватой водой, откуда раздавалось бодрое лягушачье кваканье. Через ров, изогнувшись, вел шаткий разводной мост. У стены пугающе торчали огромные заточенные колья. Навстречу Лукьянову, словно колобок, кубарем выскочил маленький кругленький человечек.

– Какая радость! – восторженно пропел «колобок», всплеснув руками от избытка чувств.

– Ладно, ладно, успокойся, Григорий, – отмахнулся Лукьянов. – Решил дом показать вот этой красавице.

– Здесь есть на что посмотреть, – льстиво отвечал Григорий.

– Верно рассуждаешь, голубчик, – охотно согласился Лукьянов и похлопал дядьку по плечу. Примерно так поступает добрый хозяин, когда ласкает верного пса, выбежавшего встречать его после долгой разлуки. – Все в порядке?

– Все в лучшем виде, Валерий Валентинович, – засеменил следом дядька, – да если бы что случилось дурное, так мы бы им шеи посворачивали.

– Ну, ты уж не горячись, – укоризненно посмотрел на слугу вице-губернатор. – Так ведь можно половине населения шеи пооткручивать. Народец-то нынче непокорный пошел, с ним договариваться нужно.

– Так-то оно так, – смущенно оправдывался Григорий.

Проявляя резвость хорошо натасканной борзой, он забежал вперед, юркнул в приоткрытые ворота, и тотчас из глубины двора раздалась крепкая матерная брань:

– Чего застыли, олухи царя небесного! Етит твою! Валерий Валентинович изволил прибыть! Дорожки ковровые под его ноги стелите, чтобы, не дай бог, подошвы о пыль не запачкал! Да пошире ворота отворяйте, не протискиваться же ему!

Ворота широко распахнулись, и Валерий Валентинович энергично затопал по коврам в дом. С десяток людей дружно вышли навстречу хозяину и закивали на его скупое приветствие китайскими болванчиками.

– Никто не горевал? – поинтересовался Лукьянов у Григория, который надоедливой собачонкой топтался рядом.

– А чего им горевать?! – «колобок» выглядел почти обиженным. – Кормим как на убой. Спят они сколько хотят. Железом балуются, силушку копят к предстоящей баталии.

– А ты остряк!

Григорий довольно заулыбался:

– У вас учусь, Валерий Валентинович.

– И что, за все это время никто не роптал?

– А чего им возбухать-то? Сами виноваты. Предупреждали же их. Долги-то платить надо! Когда начнете, Валерий Валентинович?

Лукьянов остановился на середине лестницы, призадумавшись на секунду:

– Когда начну? Я так думаю, а чего тянуть-то с веселым делом? Сейчас и приступим, вот только приду немного в себя с дороги. – Он, показав кивком на Зину, добавил: – Я и зрительницу привел. Обидится ведь, если не покажу представление. Она у меня такая.

– Девушке понравится, – плотоядно улыбнулся Григорий. Он был из классической школы лакеев, умеющих замечать любой прищур хозяина.

– Не сомневаюсь, – весело откликнулся вице-губернатор, шагая по высокому крыльцу. Обернувшись у дверей, он недоуменно поинтересовался: – Что же ты застыла, Зиночка? Сейчас это твой дом.

Стоявшие внизу телохранители ободряюще улыбались. Но было предельно ясно: откажись она от приглашения, ее внесут на руках. Пожав плечами, Зинаида пошла следом. Внутри дом казался еще более просторным. Валерий уверенно прошагал по длинному коридору, вошел в комнату с огромным, едва ли не во всю стену, шкафом и, распахнув одну из створок, извлек из его темной глубины фрак.

– Вот в этом костюме я был на приеме в Букингемском дворце. Считаю, что сейчас он будет очень кстати. Сегодня тоже особенный день, и ты в этом скоро убедишься.

Облачившись во фрак, Лукьянов тщательно поправил бабочку у высокого зеркала.

– Тебе тоже нужно одеться во что-нибудь более подходящее нынешнему действу, – объявил Лукьянов. – И не надо со мной спорить! Я знаю, что ты очень стеснительная девушка, но сейчас это не тот случай! – Он выгреб из шкафа ворох самых разнообразных костюмов и платьев и, бросив их на кожаный диван, сказал: – Выбирай!